Гамбург

C первыми лучами весеннего солнца они распа­хивают двухстворчатые двери своих террас. И в их лофты, мезонины, апартаменты разме­ром 150 квадратных метров, в которых они жи­вут с подругой и собакой, врываются ветер, крики чаек и пулеметные очереди отбойных молотков. Они опускают­ся в плетеные кресла, укрывают плечи серыми пледами и закрывают глаза. Их бледные, измученные сырой гам­бургской зимой лица становятся по-детски беззащитны­ми. Им все равно, что они похожи на фотомоделей, умело рассредоточенных по балконам этого нереального кварта­ла агентами по недвижимости. Теми же агентами, давши­ми их домам экзотические имена, которые переводятся с английского как «Четвертый док», «Океанский район», «Портовый куб».

Эти счастливчики — обитатели нового гамбургского квартала Хафенсити, «портового города», появившегося на берегу Эльбы со скоростью, с которой в других мес­тах растет трава. Квартала, где нет облупившейся краски на фасадах, сломанных качелей на детских площадках, бомжей под мостами. И вообще — напрочь отсутствует ти­пичная для большого города грязь. Где ни один дом не по­хож на другой. А под окнами проплывают корабли и про­летают чайки. Наверху возвышается айсберг из стекла и бетона — еще не законченное здание новой городской филармонии. На ее строительство богатые и не очень го­рожане собрали 69 миллионов евро частных пожертвова­ний. Только одна семейная пара отдала ни много ни мало 30 миллионов евро личных сбережений.

Новый квартал располагается почти в самом центре города, в десяти минутах ходьбы от ратушной площа­ди. На сегодняшний день это самый грандиозный градо­строительный проект во всей Европе. Директор местно­го департамента по строительству Йорн Вальтер называет Хафенсити «воплощением нашего представления об иде­альном будущем». Место для утопии сенат «вольного и ганзейского горо­да Гамбург» — таково официальное название — выбрал символичное. На этих 157 гектарах земли между Эльбой и кирпичными домами складского района Шпайхерштадт как будто постоянно сходятся и расходятся будущее и прошлое, иногда и мифическое.

В 1401 году здесь вместе с 73 другими пиратами был казнен Клаус Штёртебекер, морской Робин Гуд, живший по принципу: «Враг всему миру, друг только Богу». Имен­но этот девиз высечен на его памятнике в Хафенсити. Гро­за купцов, «перечных мешков», в наши дни в Гамбурге фигура культовая. Считается, что золотая корона на шпи­ле церкви Святой Екатерины была выплавлена из награб­ленного им золота, а его пиратский флаг — герб местного футбольного клуба «Санкт-Паули», прозябающего сейчас во второй лиге немецкого футбола.

Легенда гласит, что уже обезглавленный Клаус Штёр­тебекер пробежал мимо одиннадцати морских разбойни­ков, чтобы по поставленному бургомистром условию до­биться их помилования. На этом самом пустыре в 1888 году была заложена основа благосостояния города. Здесь был открыт так называемый «вольный» порт. «Гамбург ве­ками имел статус свободного города и пользовался при­вилегией беспошлинной торговли», — рассказывает историк Клаудия Вайс. Город входил в знаменитую Ганзу — союз северогерманских торговых городов для защи­ты от феодалов и пиратов. Однако в 1871-м он вступил в образованную Бисмарком Германскую империю, а в 1881 году под давлением Берлина — в таможенный союз. «Но гамбургские купцы добились сохранения своих традици­онных привилегий и выторговали себе вольный порт — территорию, на которой не действовали таможенные пошлины».

На деньги, полученные от империи за вступление в та­моженный союз, в Гамбурге и построили Шпайхерштадт, самый большой складской комплекс мира, выходящий одной стороной на улицу, а второй на канал. В этих шести- и восьмиэтажных постройках, оборудо­ванных лебедками для поднятия грузов (они сохранились до наших дней), купцы могли хранить и перерабатывать ввезенные товары — без уплаты таможенных пошлин. «Для строительства Шпайхерштадта были разрушены кварталы мастеровых и рабочих, десятки тысяч людей были буквально выброшены на улицу», — говорит Вайс.

Сегодняшний Хафенсити возвращает в вольный порт людей — 12 тысяч жителей и 40 тысяч работников офи­сов и ресторанов. «Прыжок через Эльбу» — так город именует концепцию освоения постиндустриального пус­тыря, который образовался здесь с развитием контейнер­ного судоходства, сделавшего Шпайхерштадт бессмыс­ленным. Сейчас здесь находятся офисы и музеи. И лишь только торговцы персидскими коврами используют его по назначению — как склад.

Но историки сходятся во мнении: именно с создани­ем вольного порта было положено начало экономическо­му процветанию города. «Для купцов Гамбург оставался воротами в Германию, для предпринимателей вступление города в таможенный союз дало возможность расширить рынок и производство».

Гамбург разбогател: по статистике, сегодня здесь са­мый высокий доход на душу населения во всей Европе. Большие деньги заметны везде — от побережья городских озер Большой и Малый Альстер в центре города, окру­женных со всех сторон виллами, до улицы богачей Эльб-шоссе, протянувшейся вдоль реки.

Вот только кичиться деньгами в Гамбурге не приня­то. Здесь никогда не встретить дам в мехах, обвешанных золотыми украшениями, как где-нибудь в Мюнхене или Дюссельдорфе. Темно-синий костюм, туфли на плоской подошве и жемчужные бусы — вот наряд типичной представительницы высшего ганзейского общества. Гамбуржцы как никто другой владеют так называемым искусством андерстейтмента: выглядеть скромно, будучи богатыми или знаменитыми.

«Свободу, которой добились для нас наши предки, пусть с честью хранят потомки» — такой девиз выграви­рован над порталом городской ратуши. Эту особую ат­мосферу свободы, а вместе с ней и надменности, придает городу именно заработанное морской торговлей благосо­стояние. И делает Гамбург единственным непровинциаль­ным городом Германии. Здесь есть даже улицы, которые носят названия «Маленькая свобода» и «Большая свобо­да». А фотомодель и бывшая жена полузащитника дру­гого местного футбольного клуба «Гамбург» Рафаэля ван дер Варта, Сильвия, однажды заметила: «Квартал Эппендорф красивее Лондона».

Гамбург — не столица страны. Он — центр федераль­ной земли Гамбург, то есть город-столица, столица сам по себе. Поэтому неудивительно, что он занимает первое мес­то по числу жителей среди европейских нестоличных го­родов. А также по количеству консульских учреждений: их здесь 98 — впереди только Нью-Йорк. А уж мостов тут больше, чем в Венеции и Амстердаме, вместе взятых. Поскольку прямо в город заходят огромные круизные лайнеры, маркетологи любят именовать Гамбург «ворота­ми в мир».

В одном из зданий бывшего складского города находит­ся редакция журнала с говорящим названием «Маре». 150 страниц — все только о морях. «Своим космополитизмом Гамбург обязан пароходным компаниям. «Гамбург Зюд» уже полтора века назад плавала в Латинскую Америку и вынуждена была приспосабливаться ко всему новому, уважать чужую культуру», — говорит главный редактор журнала Николаус Гельпке. Прибывающему в Гамбург бе­женцу достаточно сказать одно-единственное слово, что­бы его приняли городские власти, «азюль» (по-немецки — «убежище»). Ни в одном городе Германии нет португальского квар­тала, а в Гамбурге есть. Между станцией Ландунгсбрюкен, большим пересадочным узлом, где сходятся линии метро, городских электричек и паромы, и собором «Михель» — символом города — попадаешь в атмосферу западно­го Средиземноморья: кофе здесь называется «галао», на ужин подают жареную рыбу и паэлью.

Но при всей своей внешней либеральности коренные жители Гамбурга — страшные снобы. Они горды и неза­висимы. «Горожане по исторически сложившимся при­чинам славятся свободолюбием», — говорит председа­тель гамбургского отделения партии «зеленых» и депутат городского парламента Катарина Фегебанк.

Принятый в 1270 году закон запрещает гамбуржцам принимать «награды от чужих господ». В 1963-м мест­ный парламент подтвердил, что закон действует и сей­час: он запрещает всем городским чиновникам — даже после выхода на пенсию — принимать какие-либо орде­на или медали. В списке тех, кто отказался от высшего и единственного ордена страны «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия», — самый известный житель города, бывший канцлер Германии Гель­мут Шмидт.

Этот человек — воплощение ис­тинного гамбуржца и фигура в Германии совершенно особая. Журнал «Шпигель» назвал его не­давно «самым великим из живу­щих немцев». Редакция, конечно, находится тоже на берегу Эльбы, в новом шикарном зда­нии в восточной части нового квартала Хафенсити. Быв­шему канцлеру 94 года — и он единственный человек во всей стране, кому позволено курить в прямом эфире германского телевидения. И он курит — одну сигарету за другой. Несмотря на возраст, заслуги и всеобщее прекло­нение, Гельмут Шмидт считает, что есть только два титу­ла, которые человек вправе носить с гордостью — бур­гомистр и доктор. Ни тем, ни другим он, естественно, никогда не был.

При этом Гамбург — город совсем не чопорный. На­оборот, он подхватывает вновь прибывших под старин­ным куполом вокзала Альтона (эта часть города когда-то принадлежала датскому королевству) и несет их на Эль­бу. Где всего лишь через несколько сотен метров после так называемого «Альтонского балкона» с видом на реку начинается пляж. И неважно, в какое время года про­изошла встреча с городом — любовь с первого взгляда обеспечена. Глядя на какой-нибудь гигантский контейне­ровоз под теплыми лучами обогревателей бара «Штрандперле», «пляжной жемчужины», посетитель начинает грезить о дальних странах, которые здесь, в сотне кило­метров от побережья Северного моря, кажутся такими близкими.

Но это только начало. После бокала модного коктей­ля «апероль шприц» Гамбург зовет в квартал Шанце, где собираются студенты, сотрудники рекламных агентств и остальная творческая богема. Именно в этом районе нахо­дится один из самых знаковых ресторанов города: «Буллерай», открытый пару лет назад знаменитым на всю стра­ну гамбургским поваром Тимом Мельцером. Помимо порций мяса огромного размера здесь подают ротшпон («красное дерево») — вино, которое привозят в Гамбург из Франции и оставляют дозревать в бочках. От этого напиток якобы приобретает морской вкус традиция, сохранившаяся в городе со времен Ганзы.

А потом Гамбург снова хватает за руку и тащит на Репербан, в свой квартал красных фонарей, где принято пить местное пиво «Астра» прямо из бутылки. Здесь есть улочка, на которую нельзя заходить женщинам. А за 29 евро можно получить «оргазм со скидкой». Здесь все мер­цает дешевыми неоновыми огнями и всегда царит атмос­фера пира во время чумы. «Гамбург — город ночи / Она во всех его портовых кабаках / Носит легкие юбки / Свод­ничает, сводит с ума и крадется / За теми, кто хохочет и занимается любовью / На узких скамьях», — писал гам­бургский поэт Вольфганг Борхерт.

Именно на этой воспетой всевозможными бардами улице находится самый «пафосный» клуб города — зву­конепроницаемый «Моджо», занимающий целых три подземных этажа. В 1990-е он считался одним их самых значимых клубов страны, мостиком к лондонскому эй­сидджазу, но здание по адресу Репербан, дом 1 было сне­сено, и в 2003-м заведение закрылось. «Теперь это настоя­щий андерграунд», — говорит владелец Лейф Июске.

В шесть часов утра Гамбург выплевывает своих гостей на рыбный рынок. Он работает только по воскресеньям и только ранним утром, поэтому на него, как правило, по­падают либо загулявшие, либо туристы, пришедшие пог­лазеть на Дитера по прозвищу Угорь, самого известного в стране продавца рыбы, который зазывает покупателей с 1959 года. Тем, кто раскошеливается на крупную рыбу, Дитер дает вдобавок угря. Для тех, кто еще не ложился спать, рекомендуется рыбный суп — с видом на новый квартал Хафенсити.

После любовной ночи с Гамбургом прыжок через Эльбу кажется не таким уж и невероятным.